Без права на прошлое. Часть 1 - Дмитрий Моисеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Отнюдь. Разве я похож на шутника? – все еще не глядя произнес незнакомец великолепным сопрано.
Он глубоко затянулся, выпустил в пол струю дыма и, наконец, соизволил оторвать голову от книжки.
Будь Охотник не столь опытен, он бы непременно удивился. Очень сильно. У незнакомца отсутствовало лицо. Вернее, лицо было, но надежно пряталось под изящной зеркальной маской, в которой отражалось окружающее пространство и… что-то еще… Что-то неуловимое, недоступное и непонятное. Что-то необъяснимое, ужасное, но чарующе-приятное… Из-под маски виднелись тонкие, бледные губы, а еще – разноцветные глаза. В правом – играло безмятежной лазурью море, в левом – горел черным холодом бездонный мрак. Губы тоже не были обычными – правый уголок недовольно опускался вниз, а левый – ехидно задирался к потолку. Так могли выглядеть театральные маски комедии и драмы, слитые в единое целое.
Охотник пожал плечами.
– Может и не похож, но, шайтан тебя знает, а я вижу впервые.
Клетчатый улыбнулся. При этом уголки его странных губ еще сильнее рванули в разные стороны.
– Достойный ответ.
Разноцветные глаза впились в лицо старика. Это походило на укусы насекомых, но Охотник выдержал взгляд.
– Отнюдь.
– Скромность украшает?!
Укусы стали острее, но Охотник терпел.
– Не всегда и не всех, – он старался говорить спокойно. – И не во всем.
– Снова в точку! – клетчатый моргнул и наконец отвел взгляд. Он неуместно хихикнул, отложил книгу и дважды хлопнул в ладоши. Охотнику показалось, что он слышит звук бьющихся друг в друга металла и дерева. – Знаешь, ты очень неплохо держишься! Для большинства существ встреча со мной оборачивалась нервным срывом!
Он вновь хихикнул, после чего расхохотался уже в полным голос. Подобным образом могла смеяться компания пьяных сумасшедших.
– Выходит, я не из большинства. – Охотника ждали травы, и, хотя гость вызывал живейший интерес, он не намеревался менять намеченные планы. – У тебя ко мне конкретное дело или ты зашел просто поболтать?
– Я хочу твоего травяного настоя! – голос клетчатого напоминал голос капризной девчонки. – Чем не конкретное дело?! Кстати, меня зовут Эдвард.
Представился он голосом пожилого мужчины.
Охотник не стал возражать. Вышел и вскоре вернулся с двумя кружками дымящего отвара. Кружку гостя он поставил на столик около кресла, из своей медленно отхлебнул. Клетчатый с недоумением глянул на напиток, словно его потребовал кто-то другой.
Он выпустил дымную струю и произнес со скукой:
– Мы здесь упоминали конкретику. Так вот, слушай. Я знаю, что в последнее время ты не находишь себе места. Не надо отрицать, это правда. Так вот, я знаю, что именно тебя гнетет. Так вот, я знаю, что в точности ты ищешь. Вопросы. Я подскажу. Дальше вот что. Я знаю, что ты начнешь искать после вопросов. Ответы. Я подскажу, где их можно отыскать. Тебе понятно мое дело или выразиться конкретнее?
– Дело понятно, – Охотник подул на дымящийся настой. – Непонятна твоя осведомленность моими поисками места, по твоим словам – безрезультатными.
– Я следил, – по-девчоночьи хихикнул курильщик и шумно затянулся. – Я подсматривал, и другие подсматривали тоже. Я им приказал, а они повиновались. Не могли мне отказать, ведь я отдал приказ…
Клетчатый оборвал фразу и уставился куда-то в пространство, точно сказанная нелепица давала исчерпывающее объяснение. Охотник ждал. Ему было интересно, но думал он почему-то о травах. И об Амели.
– Это было первое, – продолжил Эдвард спустя минуту. – Время пришло, и явление настало. Что-то кончилось, и что-то началось. Кто-то умер, но кто-то воскрес. День воспоминаний близок, но те, кто должен вспомнить, не знают пути. Я же путь знаю. Я помогу этим незнайкам. Это было второе.
Охотник слушал бред клетчатого Эдварда, что звучал одновременно во всех тональностях, и понимал: перед ним сумасшедший. Но сумасшедший могущественный, и пределы этого могущества не поддавались пониманию бывшего Гвардейца.
Разноцветные глаза вновь впились в Охотника. Черный глаз смеялся, голубой полыхал гневом. Насекомые жалили.
– Не все, что кажется ненормальным, подобным является, – теперь голос клетчатого звучал ровно и как-то по-мужски. – Далеко не все! Разве ты можешь давать оценку событию, не имея даже малейшего представления о самом факте его существования? Не возвышай себя и не принижай других! Не суди по себе и по себе же не отмеряй. Поверь моему слову, ты вовсе не мерило…
Эдвард неглядя взял кружку, одним махом выпил содержимое и продолжил все тем же ровным мужским баритоном:
– Как твое имя, Охотник? Как твое настоящее имя?
Неожиданный вопрос невольно заставил задуматься и… Он оказался бессилен отыскать ответ, неожиданно поняв, что не знает собственного имени!
Эдвард ухмылялся и курил. Выдуваемые клетчатым кольца деформировались, принимали самые причудливые очертания и формы. Сердца, щиты, колеса… Обычные, но какие-то чужие, словно рожденные в другом мире, под светом других звезд. Охотник наблюдал дымные метаморфозы и молчал. Силился отыскать ответ, но разум моментально увязал в чем-то густом, темном и бесформенном. Вновь появилась печаль, но не приятная и добрая, а холодная и обреченная. Наверное, так чувствует себя сильный зверь, попавший в капкан и понимающий, что выхода нет…
– Я не могу тебе ответить, – сказал наконец Охотник.
– Ну еще бы! – нагло расхохотался клетчатый и выпустил струю дыма прямо в лицо бывшего Гвардейца. – Не можешь ответить на такой простой вопрос, а берешься судить о вменяемости или здравомыслии окружающих!
Охотник хотел возразить, но Безликий Эдвард остановил его взмахом руки и сам начал задавать новые вопросы:
– Кто ты? Откуда? Зачем? Почему? Когда?
Вопросы сыпались подобно гороху из рваного мешка нерадивого пахаря. Они глушили, загоняли в тупик, но вместе с этим Охотник чувствовал, как в его сознании раскрываются тяжелые, доселе невидимые и незнакомые двери. Это походило на гипноз, которым однажды его пытались переманить на свою сторону черные колдуны Ордена Полумесяца. У тех колдунов ничего не вышло, но сейчас старик чувствовал, как загадочное нечто подчиняет себе его волю. Это страшило, и старик хотел уже напасть на курильщика, но в этот же самый миг Эдвард замолчал и убрал взгляд. Он затянулся и выпустил аккуратное сизое кольцо. Самое обыкновенное. Было похоже, что воля бывшего Гвардейца его не интересовала.
– Это было третье, – голос клетчатого наполняла печаль. Он говорил, как умудренный сединами старец. – Ты спросишь сейчас, что я попрошу за услугу? Ни-че-го. Считай это подарком. Считай, что ты и твои братья мне симпатичны. Ты спросишь сейчас, почему? И это будет очередным вопросом, на который следует найти ответ. Где именно найти? Я подскажу.
Охотник молчал. Он был взволнован и даже не заметил, как упал посох, а недопитый отвар остыл. Он чувствовал себя нашалившим ребенком, которого добродушная нянька не стала наказывать за неясную провинность. Однако, могла.
– Что нужно сделать? – спросил он наконец, поражаясь робости собственного голоса. Сколько он себя помнил, робость не числилась в ряду его личных качеств. До этого момента.
– Все просто. Следует найти твоих выживших братьев из Императорской Гвардии. Сейчас ты спросишь, где, поэтому отвечаю заранее. Шарманщик в Арабае, прижился у Стеллы Ларнэ, дочери твоей Амели. Он пьет, поет и плачет. Плачет, поет и пьет. Ему плохо. Понимаешь меня? Ему очень плохо…
Это звучало так проникновенно, что Охотник почти почувствовал боль Шарманщика, которого не видел уже три десятилетия.
Эдвард затянулся. Неизвестно как, но табак в его трубке заканчиваться явно не собирался.
– Твой второй брат – грубый наглец Игрок не сидит на одном месте. Скучать он не скучает, плакать не намерен, но жизнь его еще непригляднее жизни певца. Вдаваться в подробности не буду, сам увидишь. Кстати, в настоящее время за ним следят профессиональные убийцы. Их наниматель – один опасный мерзавец с деньгам и возможностями. Твой веселый братишка облегчил его карманы на кругленькую золотую сумму! Хотя, что с него взять, в этом весь Игрок. Где он в точности прячется, сказать не могу. Однако, по сообщению моих агентов, он до сих пор находиться в Гонтском краю. Скорее всего в самой столице, в Гонте.
